Утром 4 октября 1954 года наш великий художник и кинорежиссер Александр Довженко побывал в «новом Грушевском Куте». Позже его переименовали в село Ленинское (сейчас – переименованное в Грушевку – ред.). Куда еще недавно два отдельных, живописных, Грушевку и Кут, подальше от Днепровских плавней переселили в одно, на высоком холме. Чтобы села уступили место дну будущего рукотворного моря.
«Как же колхозники отнеслись к идее моря и переселению? – спрашивает в Дневнике Довженко и отвечает. – Проклинают все, кого переселяют, все, кто это мероприятие осуществляет! – не выдержал председатель сельсовета и ударил правду. – Все проклинают!»
«Этот страшный сон переходил в действительность почти незаметно, – читаем уже в киноповести Александра Петровича «Поэма о море». – Весь Днепровский Низ, от Запорожья до Каховки, сразу стал неузнаваемым. Ушел под днепровскую воду Великий Запорожский Луг, утонули навеки старые кресты на дедовских кладбищах. Все, что родителям и дедам веками казалось красивым с первых детских лет – все исчезло».
А Вячеслав Сандул, глава Никопольского отделения Фонда спасения Днепра, сегодня даже считает, что создание Каховского водохранилища было преступлением, совершенным прежде всего для уничтожения национального сознания, памяти и украинской истории, традиций и обычаев нашего народа, быта и образа его жизни. Затоплено не просто более 150 тыс. гектаров по левому берегу Конских, а по правому – Базавлуцких и Каменских плавней и те места, где когда-то изобиловали Сечи запорожцев, а до последнего мгновения и почти полтысячи сел Нижнего Днепра. Затоплен весь Великий Луг – волшебный и благодатный мир, в котором веками формировался наш удивительно этнос, и воспроизводился неповторимый генофонд украинской нации.
Думаете, рассуждая так, Сандул передает углу меда? Тогда вспомните казацкую песню «Ой, Січ – мати, ой, Січ – мати, а Великий Луг – батько». Относительно этой песни Адриан Кащенко в свое время писал: «Казаки не случайно называли Великий Луг отцом, то есть тем, кто давал им жизнь. И действительно: если бы не было Великого Луга, то не было бы и запорожцев. Ибо удержалась бы в ХV–ХVII и даже в ХVIII веках на низу Днепра небольшая христианская община – среди многочисленных татарских орд? А вместе с тем Великий Луг был и местом труда и заработков запорожцев».
Великий Луг, начинавшийся сразу после Днепровских порогов и достигавший Лимана Большой воды на современной Херсонщине и с обеих сторон простиравшийся на десятки верст в ширину, называли чудом природы. Еще за четыре столетия до Рождества Христова с восхищением описывал эту огромную, покрытую лесами и изрезанную и омытую проливами Днепра низменность, греческий историк Геродот. Здесь что-то вроде, писал он, земного рая. Осокоры, дубы толстые и ветвистые, ивы и лозы, шелюги непролазные, терновники и груши, а между ними – реки и речушки, озера, камыша, куга и осока, острова душистого разнотравья.
И если на нынешних лоцманских картах Каховского водохранилища густо подмечены только затопленные лесные вырубки, это далеко не все, что пропало навеки. Пропали реки, озера и острова, носившие неповторимо красивые, чудесные и загадочно-причудливые имена – Ревун, Лапинка, Подпольная, Наклонная, Шершава, Темная, Скарбна, Сисина, Лысая, Савка, Головатое, Орехово, Лопухово, Гредчине, Дома Бакланово, Хомино, Кривенькое, Прищепа, Писковатое, Лебедина, Бешеная, Быстрык, Нажора, Перебой, Бугай, Тарас, Цымбал, Кругляк, Щуче, Чирва, Чабанка, Шарай, Яма Кота. Канули в Лету и казацкие названия отдельных уголков плавней – Сирковка, Палиевщина, Васюрино, Степник, Наливач, Великая Пуща…
Это как целая богатая и обильная страна исчезла с поверхности земли, была – и ее не стало.
Чтобы знали вы, сколько овощей плодили Днепровские плавни! Помидоры и огурцы, капусту отсюда возили по горам. Старожилы до сих пор рассказывают, что еще в довоенные и первые послевоенные годы овощи родили здесь как из воды.
А тот же Адриан Кащенко в рассказе «Великий Луг» писал: «Водились в водах Великого Луга гигантские белуги, локтей по 18-ти – три сажени – длиной, едва шестеро казаков осиливали поднять одну на плечи; под кручами, в чорториях скрывались гладкие, толстолобые сомы, целыми табунами плавали осетры, севрюги и стерляди; огромные, сытые карпы и длинные и зубастые щуки сверкали против солнца золотой и серебряной чешуей; косяками играли в воде: судаки, лещи, караси, окуни, лины, угри, тарань, вырезуб, камбала, язь и марена, а от более мелкой рыбы никогда не была спокойна пелена реки – так часто она подбрасывалась из воды на воздух. Нетрудно было вволю ловить рыбу не только сеткой и другим принадлежностям, но даже прихожему голыми руками. Раков же малые и взрослые драли мешками».
Или вот что рассказывал Дмитрию Яворницкому 116-летний дед Рассолода с впоследствии затопленного села Чернышевка: «А пчелы было той! А меда! Мед по пасекам, мед и по зимовникам, мед и по бурдюгам – так и стоит, было, в липовниках: сколько хочешь, столько и бери. Больше всего от диких пчел. Дикая пчела, было, всюду сидит, за ней и прохода не было. А леса того! Бузина, свидина, вербина, дубы, груши. Груш, было как нападение, так хоть бери грабли и горни валки. Так и лежат на солнце, пока не попечутся. Сладкие такие были, так патока из них и течет.
А зверя и птицы? Волки, лисы, барсуки, олени, дикие козы, зайцы, чокалки, лошади, куницы, суслики так друг за другом и бегут или так и ползают по траве. Волков такая была сила, что их дубинками избивали, а из их кож сапоги носили и кожухи шили. Были еще и вепре, дикие свиньи, такие гладкие и здоровые по плавням шныряли. Были и дикие кони: они целыми табунами ходили. А что уж той птицы было, так боже праведный! Уток, лебедей, дрохов, хохитвы, гусей, диких голубей, аистов, журавлей, чаек, тетерев, курепят – так хохохо! Как поднимется птица с земли – солнце застилает, а как сядет на дерево, то и ветки не видно, а как спустится на землю, то и она как пол, так и зачернеет».
И ученица из села Покровского когда-то записала воспоминания своего дедушки:
«В степи же поближе к плавням старались сеять рожь и пшеницу. Засуха ударит, слышим, что все выгорает, а у нас идут дожди. Или нет дождей, у людей землю побьет на карты, на трещины такие, что в них пролезали ладони, а у нас – развернешь пшеницу, а у корешков влажно. Чего оно так получалось, никто и не думал. Родит, и слава Богу»…
Не удивительно, что в плавнях Великого Луга запорожские казаки не только скрывались и строили свои Сечи. С Великого Луга и его окрестностей они имели и для себя продовольствие и доходы по продаже излишков. Вывозили их в Цисарщину, стаями прибывали сюда и не выбывали отсюда лавочники из Польши, Московии, Германии и Турции. Причем, как писал А. Кащенко, «про запасы пищи для себя должен был заботиться каждый шалаш, и чтобы казаки не собирались вместе в самые милые им урочища, куренные атаманы раз в год тащили жребия, кому где ловить рыбу и охотиться».
И дальше Кащенко свидетельствует, что «запорожское общество осторожно и разумно пользовалось богатствами Великого Луга – не истребляло мелкую рыбу, не было молодой дичи». А в последние дни существования своей Сечи – в 1775 году – «со слезами на глазах и скукой в сердце покидало Великий Луг»: «Прощай, отец, Великий Луже, – сказали казаки. – Не построили мы тебя, сохранили, не сведет и никто, пока свет солнца».
На это надеялись запорожцы, но не по их вышло.
Уничтожение Луга началось еще с конца 1932 года, когда Днепр был перегороден Днепрогэсом. Вскоре после этого местами там и здесь, в плавнях и на мелководье, впервые и начал «цвести» Славутич.
Почему, с какой стати? А с той, что Днепровские пороги издавна правили за безупречный и безотказный естественный механизм очистки и обогащения кислородом днепровской воды. В проливы, озера и реки плавней фактически поступала чистая, как божья роса, родниковая вода. Она была чище и безопаснее, гораздо озоннее, чем та очищенная питьевая, которую сейчас у нас продают на разлив. Это никакое не преувеличение красного словца или впечатления – это факт, доказанный экологами города Никополя. Правда, им было отказано в регистрации сенсационных результатов исследований. На том основании, что в Украине не существует государственных стандартов питьевой воды. В Украине в действии сейчас так называемый пороговый принцип нормирования ее качества. Он предполагает «использование систем предельно допустимых концентраций загрязняющих веществ в воде».
Так как пороги скрылись под толщей воды, в плавнях низа сразу начал меняться микроклимат. Стали беднее их фауна и флора. Строительство же Каховского водохранилища вообще не сочлось с плавнями. Только недавно Вячеслав Сандул узнал: известный украинский гидробиолог академик, уроженец хутора Бобровка Таращанского уезда Киевской губернии, сначала директор Института ботаники, а затем гидробиологии АН Украины Александр Топачевский изо всех сил пытался «отвратить угрозу превращения Днепра в каскад «морей».
Под давлением Александра Викторовича вносились совсем другие варианты-проекты создания Каховского водохранилища. Они предполагали полное или частичное сохранение плавней. По одному, скажем, предлагалась озерно-протечная система водоема с постоянным колебанием в ней уровня воды. То есть с сохранением озер, проливов и речушек, которые здесь впадали в Днепр. И лесных массивов тоже. Но для этого нужно было строить сеть насосно-перекачивающих станций. На эксплуатацию которых потребовалось бы столько электроэнергии, сколько ее и должна была производить будущая Каховская ГЭС. Ясно, что для тогдашних покорителей природы это была угроза здравого смысла: стоит ли такая уродливая шкурка выделки? И все концы спрятали в воду…
Вячеслав Сандул, уполномоченный никопольскими городскими депутатами, доискивался, какие другие варианты Каховского моря все же существовали? Обратился с этим в киевские кабинеты власти. И получил ответ, который ошеломил его:
«Днепровский каскад из 6 искусственных водохранилищ, – сообщили Вячеслава Андреевича, – построен с 1927 по 1978 гг. По распоряжению руководства бывшего СССР как водный объект особо важного военно-стратегического (?) значения, поэтому вся информация по нему глубоко засекречена и до сих пор не передана Украине соответствующими специализированными и военными ведомствами России».
Так что удовлетворить, значит, ваш интерес не имеем возможности – мы бы и сами хотели это знать.
Тогда Сандул и его единомышленники самостоятельно нашли в архивах карту-проект, датированную еще 1931 годом. Она уже тогда была подготовлена как схема к одному из проектов Каховского водохранилища. Подписано так: «Государственный институт по проектированию гидротехнических сооружений НКС СССР». И можно теперь видеть, что по этому проекту мыслили большими валами-дамбами оградить от затопления 50 тысяч гектар Конских плавней, 36 тысяч Базавлуцких и 20 тысяч гектаров Каменских.
– Но выбрали и воплотили самый худший вариант, – подводит черту Вячеслав Андреевич. – Такой, какой все бывшие плавни превратил в стоячее и вонючее болото. Помните, Олесь Гончар писал, что пилоты самолетов, пролетая над Каховским морем, затыкают носы? А как нам, что живем по его берегам?
Николай Ясень
