Вот и отгремела жатва, собрали урожай — и село вздохнуло с облегчением. Осень сложила свои полномочия, ей на смену пришла зима.
Работы стало меньше, начали готовиться к грядущим праздникам: наводить порядок в хозяйстве, готовить разные вкусные яства, угощение…
***
Мы стоим на холме, а перед нами в лощине, как на ладони, раскинулось наше село, покрытое белым пухлым одеялом. Как грибочки, вытыкаются из нее беленькие нарядные домики с заснеженными соломенными крышами. Их дворы обрамлены небольшими, умело сплетенными плетнями, ухоженными садами в серебряном кружеве. Он, на окраине села стоит церковь, повитая в сизый туман, и только баня сверкает золотом на солнце.
Холоднеет. Мороз начинает щипать щечки, нос, руки. А мы, сестры, стоим и улыбаемся, любуемся этой удивительной красотой.
Сколько себя помню, мы почти всегда были вместе: и играли, и работали, и отбывали наказание. Люди даже назвали нас одним именем или отчество — Юстиновна (этакий каламбур, то есть сочетание имен Юстина и Иванна). Странное такое слово тот «каламбур» — сразу и не догадаешься, что оно означает. Это дедушка нас так в шутку называет. Каламбур. Гм. «Бур» будто похож на «буря». С уверенностью можно сказать, что мы подстрекаем кучу эмоций, не раз нас ругали за наши неустанные проделки. — Юстиновна!!! — голос отрывает меня от соображений, — это уже мать зовет, должно быть обедать. Эх, как же не хочется покидать наше любимое место, однако идем.
…Уже несколько дней как отгуляли Рождество — и все вокруг наполнилось каким-то новым духом, новой жизнью, верой, надеждами, чаяниями.
Радость и счастье, словно витают в воздухе, заглядывая в каждую душу, каждое сердце.
Эти праздничные дни считаются особенными, загадочными, даже волшебными и мистическими, ведь именно в ночь с Меланки на Василия (с 13 на 14 января) судьба может открыть свои секреты и тайны. Недаром же прабабушка рассказывала, как гадала в эту ночь: что нагадала — все сбылось.
Поэтому только первые сумерки легли на землю и на небе кое-где замерцали звезды — девушки в лучших нарядах стали собираться вместе — погадать на суженого-ряженого.
Нас разбирает любопытство. Как же хочется, хоть одним глазком взглянуть, приоткрыть неизведанную, таинственную пелену своего будущего.
Мы наряжаемся в белоснежные вышитые рубашки и праздничные юбки с голубой и малиновой запасками — передниками им в тон. Образ завершают дукаты и несколько рядов бус, найденных в шкафу. Вот и готовы: тихонько подкрадываемся и присоединяемся к толпе, однако нас заметили:
– Ага, а вы это куда собрались?! Вам, Юстиновна, еще в куклы играть и забавляться, а они, видите ли, гадать идут, — девушки захохотали и пошли дальше. Впрочем, мы не оставили своей затеи, ведь были не из тех девушек, что отступают потерпев сопротивление.
Мы укрылись в самом отдаленном уголке дома и решили устроить все самостоятельно. Осторожно, трепеща от волнения, наливаем в глиняную миску немного воды. Зажигаем свечу. Ее трепещущее пламя разливает переменчивый свет, окутывая теплом полумрак, а синяя ночь за окном дополняет неповторимую атмосферу ожидания чуда. Далее растапливаем воск и вливаем его в холодную воду. С интересом наблюдаем как он застывает, образуя разные формы, и с трепетом, подсвечивая огнем, пристально всматриваемся в тени новообразованных восковых химер, пытаемся разгадать профиль суженого, увидеть свое будущее.
Комната кажется такой необычной и таинственной — становится жутко, но мы ближе придвигаемся друг к другу, на щеках выигрывает румянец, наши сердца бьются в унисон.
Вот Юстина берет свою фигурку и мы чуть не вскрикнули от удивления: на стене, хоть и не четко, вырисовывается тень юноши. Завороженно всматриваемся – в глазах сестры появляются странные, непонятные, невиданные раньше огоньки. К сожалению, из тени моей восковой фигурки нельзя было что-то разобрать. Возможно, потому что я на два года моложе. Это уже наверняка.
Это событие очень всколыхнуло нашу жизнь. Мы еще долго думали об этом видении, перешептывались… Однако вскоре течение времени, будничные дела снова поглотили нас и наше праздничное гадание понемногу начало отходить в забвение…
***
Прошло несколько лет. Мы подросли и стали более озабоченными, впрочем, это совсем не мешало нам проводить время вместе, а порой даже капризничали, хотя уже гораздо реже.
Вот и сегодня стоим у колодца и набираем воду, коромысла лежат на траве. Болтаем, шутим, смеемся. Вдруг, где-то рядом послышался голос: «Эй, девушки, не дадите ли вы напиться мне и коню?»
Юстина как раз держала ведро с водой, но то выскользнуло из ее рук, лицо побледнело, потом покрылось румянцем, затем снова побледнело. Я смотрела на нее и не могла понять.
— Эй, Юстя, ты не заболела?
Сестра стояла как вкопанная. Я подала воды парню, а она все стояла: казалось, видела все и не видела ничего одновременно. Юноша поблагодарил и пошел своей дорогой, то и дело удивленно оглядываясь.
Теперь я схватила ее за плечо и принялась трясти, приводя в чувство.
– Да что же с тобой такое?!
— .. Эттто… он, — только и сказала сестра, а в ее глазах снова заиграли те непонятные огоньки, виденные на гаданиях…
С тех пор Юстя стала сама не своя: невеселая, рассеянная, мечтающая, даже немного осунулась. Я уже хотела была посоветоваться с мамой, когда однажды на нашем холме сестра рассказала мне об Оресте — именно того юношу, чью тень мы видели на стене, и кого встретили недавно у колодца.
Где они встретились и как познакомились — я еще не знаю. Мое сердце радуется и тоскует одновременно. Я знаю наверняка: моя дорогая, милая Юстина будет счастлива. И хоть немного жаль, но что поделаешь — мы становимся взрослее — и Юстиновне придется остаться в воспоминаниях нашего детства.
Анна Камели
